3. „зверь"
„Зверь" это - МИР СЕЙ
; „образ" его - жена блудница ; „имя" его -
„Вавилон великая..." ;
„число"
его - 666 ; „начертание" его : на „правой руке"
- отдавание дел своих и всех сил самой души своей - Божьего - кесарю
(миру) и его идолам („не раскаялись в делах рук своих, так чтобы не
поклоняться бесам и золотым, серебрянным, медным, каменным и деревянным идолам,
которые не могут ни видеть, ни слышать, ни ходить." (Откр. 9; 20)); на „челе"
- отдавание всех мыслей своих, всех духовных сил своих миру и его идолам
(„они имеют одни мысли и передадут силу и власть свою зверю" (Откр.
17; 13)) ; всё „начертание" вместе („чело" плюс „рука") - жизнь
во „звере" („образ зверя и говорил и действовал так, чтобы
убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя" (Откр. 13;
15)).
... Первый раз на страницах Библии „зверь" получает „имя" в
тексте 11 главы Бытия.
„11; 4 :... И сказали они : построим себе город и башню, высотою до
небес, и сделаем себе ИМЯ, прежде нежели рассеемся по лицу всей
земли..."
„11; 9 :... Посему дано
ему ИМЯ
: Вавилон, ибо там смешал Господь язык всей земли...".
Мы видим,
что первый человеческий коллективный муравейник создавался ради себя. Люди
собрались не для богопочитания, собрались не в церковь, а ради свершения своих
целеустремлений. Людям захотелось имени, захотелось быть великими
своей величиной.
„Мир сей" получил своё имя : Вавилон (Бавель) - „в смешении
(находящийся)". Все свои духовные силы бросил человек на утверждения
своего величия. Читая Писание - от Бытия до Откровения - мы видим как Израиль -
сперва Ветхий, а потом и Новый - оставался и остаётся единственным собранием,
который противостоит Вавилону (матери) и его порождениям (блудницам и
мерзостям) ,
и о недопустимости смешения с которым(и), постоянно предупреждали нас
пророки. „Мир сей" - это не „мир", который возлюбил Господь, придя ради его спасения.
„Мир сей" - никогда не
страдает, не мучается, неколеблется
и не нуждается в спасении. „Миру сему" не до
спасения. „Мир сей" холоден и равнодушен.
„Мир сей" упивается страданиями и
мучениями, смеётся над слабыми и
колеблющимися, потешается и измывается над теми, кто имеет нужду во
спасении. „Мир сей" „богат духом" и он живёт в каждом из нас, прибирая к своим рукам
силы нашей души, обогащаясь всё
больше и больше.
Он имеет „царей"
и „купцов", „богатых", „великих" и
„свободых", „малых" и „нищих" и „рабов" - он имеет нас во
всей нашей
обнажённости и срамоте перед Богом. Но „мир сей" это не только чернуха,
порнуха и расслабуха. „Мир сей" - это гораздо хуже. Постоянно маскируясь
под „мир, возлюбленный Богом", затягивая нас в „увлекательную"
перспективу занятия наших мозгов своими проблемами, „мир сей" мечтает
предстать перед нами „духовным лидером" и не только обеспечить нас хлебом
и зрелищами, но и явить нам своё конечное „чудо"
Итак, что же такое Вавилон? Да, мы отвечаем, что это имя зверя, имя
„мира сего". Зверя показал сатана Христу, искушая Его в пустыне :
„И, возведя Его на высокую гору, дьявол показал Ему все царства вселенной во
мгновение времени. И сказал Ему дьявол: Тебе дам власть над всеми сими
царствами и славу их ; ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю её. Итак, если
Ты поклонишься мне, то всё будет Твоё." (Лк. 4; 5-7) ср. : „И дивилась вся
земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю. И
поклонились зверю, говоря : кто подобен зверю сему ?" (Откр. 13; 3,4). Зверь
- „мир сей" является главным богоотрицающим, богопротивящимся
субъектом истории, получившим власть свою от сатаны и являющийся главным
и прямым орудием сатаны на сцене истории. Ибо сам сатана - вне-исторический
субъект. Сатана, это - над-исторический пакостник.
Конечно же,
дух антихриста, дух богопротивления, который есть в мире(1Ин.4; 6), этот
„другой зверь" (Откр. 13; 11) постоянно склоняет всех нас к принятию „начертания"
„имени зверя". Нельзя и даже преступно
понимать „начертание" так банально, как будто это „начертание" должно
быть фиксированно каким то „начертывающим" действием, будь то
фантастические „невидимые лучи" или какое-нибудь иное
социально-экономическое нововведение. Но, с другой стороны, нельзя полностью
отрицать и возможности такого рода „начертания". Внешние знаки, без
сомнения, являются и выражениями внутреннего мира. Всё наше мученичество ранних
веков выросло и на неприятии „внешних знаков" „мира сего". Если внешний
знак начинает предполагать раздвоенность, лесть, отречение, хотя
бы даже формальное (как в первые три века христианства : признание кесаря
„господом" (кириос), горсть ладана на жертвенник, и - „живи,
свободен"), то такой „знак", конечно, необходимо отвергать. Но внешнее
начертание является актуальным только в таких, экстремальных ситуациях, когда
подразумевается кардинальное изменение всего строя жизни - вести двойную жизнь
(разлад с совестью), или открыто принять исповедание Христа. Но если начать
замарачиваться на каждой бумажке, где „мир сей" нарисовал пяти, или
шести-, или шестьсотшестидесятишести конечную звёздочку, или голую бабу с
чашкой рекламированного чая, или „масона" - ревоюционера на купюре, или
земной шар, опутанный „сетями" меридианов, или ещё какой-нибудь
раздражитель, и видеть во всём этом „вавилонских блудниц",
„антихристов" и „печати", придавая всему этому бреду значения куда
больше, чем следовало бы, то это и будет значить, что мы играем со зверем в
игру по его намеченным правилам, подготовляющим нас к принятию главного.
То что „время близко", это само сабой понятно. Но когда мы клюём на
звериные раздражители, мы создаём истерику близости, так необходимую
зверю, ибо, в конечном итоге, он сам - зверь - предложит нам защиту от
всех этих раздражителей, и мы сами можем оказаться „призывателями"
зверя, в его, уже не „блудничном" образе, но в самой его звериной
сущности. Мы получим в итоге такое „царство", которое, „возненавидев"
и растерзав „блудницу", напитаясь её плотью (Откр. 17; 16), окажет нам
свою звериную услугу - явит нам и „порядок", и „благочестие" и весь
остальной набор липовой дьявольской „благодати"...
Знаки зверя - „мира сего" - это возлюбление мира сего. „Не любите
мира, ни того что в мире : кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо всё, что в
мире : похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от
мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает
вовек." (1Ин. 2; 15-17) „Не дивитесь, братия мои, если мир ненавидит
вас." (1Ин. 3; 13) „... всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа,
пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста, о котором вы
слышали, что он придёт и теперь есть уже в мире.... Они от мира, потому и
говорят по-мирски, и мир слушает их." (1Ин. 4; 3,5) „... весь мир лежит во
зле." (1 Ин. 5;19)
Дух антихриста есть дух возлюбления славы человеческой :
„... всякий дух,
который не исповедует Иисуса Христа... это дух антихриста" (1Ин.4;
3)
„... не
исповедовали... ибо возлюбили больше славу человеческую, нежели славу
Божию." (Ин. 12; 42)
Дух антихриста есть дух, устраивающий на земле „царство Божие" с
помощью зверя, руками зверя, законами зверя:
„И как вы слышали , что придёт антихрист, и теперь появилось много
антихристов, то мы и познаём из того, что последнее время. Они вышли от
нас, но не были наши : ибо если бы они были наши, то остались бы с нами ;
но они вышли, и через то открылось, что не все наши." (1Ин. 2; 18,19),
„Они от мира, потому и говорят по-мирски, и мир слушает их." (1Ин.4;5)...
„И так как всё имеет конец, то одно из двух предлежит нам: смерть или
жизнь, и каждый пойдёт в своё место. Ибо есть как бы две монеты, одна Божия,
другая мирская, и каждая имеет на себе собственный образ, неверующие - образ
мира сего, а верующие в любви -образ Бога Отца чрез Иисуса Христа" (Св. Игнатий
Богоносец „К Магнезийцам",5). Неверие,
без-верие, мало-верие, полу-верие, недо-верие, суе-верие, все-верие, свое-верие
- всё это есть принятие „начертание", принятие „монеты" с образом
„мира сего". Эта монета не в ходу в Царстве Бога Живого. Но мы всё как то
не можем поверить в это. Нам хочется отчеканить свою монету с двух сторон так,
чтобы на реверсе стоял номинал наших духовных подвигов и заслуг, а на аверсе
красовалася какая-нибудь государственная зверюга, символизирующая такой-то по
счёту „Рим", коей „посвящалась" бы ещё и часть номинала, в качестве -
тоже подвигов и заслуг, но в данном случае - перед Отечеством. Нам мало кажется
молиться за Отечество и за власти, чтобы власти не довели Отечество до
озверения. Нам непременно хочется вмешаться в процесс и порулить самим. „Первый
Рим" уже давно дорулился, и казалось бы своим примером должен был отбить
всякую охоту управлять государственными и мировыми процессами. Так нет-же,- не
перестаёт звучать старая - старая песня: „Церковь не может оставаться вне политики»
Наверное
нетрудно понять, зачем Апостолу понадобилось „скрыть" имя зверя и всё же
„дать" его таким необычным способом. Во все времена христиан подозревали в
нелояльности государству. Даже Христа тогдашние политиканы пытались подловить
на этом вопросе и „проверить на лояльность". Неотмирность христианства
слишком ощутима, чтобы чиновники всех времён не могли бы этого учуять. Для мира
непонятен и чужд христианский некарьеризм, который совсем не похож на
сектанское чурание всяких государственных институтов, в которых те видят только
дьявольское порождение. Христиане болеют за мир, но не отдадут и частички своей
души его ценностям. И любое всенародное и много-народное собрание -
государство - для христиан является по максимуму безвредным в любом
своём „совершенстве", и в таком значении даже полезным, но никак не
необходимо-полезным так, чтобы можно было отдавать все силы своей души ради его
дальнейшего совершенствования. Лучше безвредности для государства желать
нечего, т. к. безвредное государство, это государство не озверевшее, не
требующее к себе внимания и напряжения духовных и душевных сил. Как ни странно
и как это не нравится нашим вечным буревестникам и не менее вечным монархистам, но в полном
смысле -идеальный образ безвредного государства описан в
„Дао-дэ-дзин" и такого государства никогда не существовало на земле :
„Если не видеть желаемого предмета, то не будут волноваться сердца народа.
Поэтому управление мудрого человека делает их сердца пустыми, а желудки
полными.... Пустота бессмертна, и я называю её глубочайшим
началом. Вход в глубочайшее начало зову корнем неба и земли. Оно
бесконечно как существование и действует без усилия... Доведу пустоту своего
сердца до конца - сохраню полный покой, тогда все вещи сами будут расти, а я
буду ждать их возвращения. Все вещи расцветают и возвращаются к своему началу.
Возвращение к началу
называется покоем, а
покой называется возвращением к
жизни. Возвращение к жизни называется постоянством. Знание постоянства называется
просветлением, а незнание
постоянства совершает зло...". -
Буревестникам вечно хочется залезть в пустоту чужого сердца, и набросать
туда всякого хламу.- Ослепшие продолжают ослеплять всех, кто рождён зрячим...
Такого государства, какое описал Лао Дзы - абсолютно безвредного государства,
повторюсь, - не существовало, да и не могло существовать, ибо правление зависит
от правителей, а правители, сколько их ни было, всегда идут к власти по
звериным тропам... Да и не искали никогда христиане государственного идеала,
поэтому и не питали никогда иллюзий по отношению к миру и государству.
Христиане всегда молились, чтобы государство не озверело ни в целости, ни в
отдельных своих представителях, чтобы данную от Бога власть, которую они
призваны осуществлять в „мире сем", властители не превращали бы во власть
„мира сего" над Божиими установлениями, так же, как каждый человек, данный
от Бога дар жизни, частенько обращает и против Бога, и против ближнего
своего....
Мог ли Апостол в то время написать открыто, что имя зверя - „Вавилон
великая", а сам зверь, это - „мир сей" ? - Не мог. Нынешний
зверь, покуда он пока либерален, сочтёт это за лесть и сразу не окрысится. Ему
даже понравится такой плюрализм в мнениях, где „допустимо такое прочтение"
Откровения как „одной из культурных и духовных ценностей", которая „по
праву занимает своё место в сокровищнице..." и т.д.... Сейчас для зверя, имя
его - „одна из версий", и мы можем спокойно эту версию высказать, не
опасаясь за своих братьев.
-далее->>
|
