Христианство и было по началу молниеносным, потому что было - простым. Осязаемой простотой учения пронизалось все. Вот Павел пишет, что во всякой власти есть от Бога. Настолько все пронизалось, упорядочилось в глазах первых христиан, что даже в явлениях сложных эта простота высветилась. …Проступили водяные знаки. Вот это – добро. Да, вот в этой машине есть добро. Держи взгляд на добре. На него опирайся. Опирайся на добро, отталкиваясь от зла, а не наоборот... Даже в уголовном кодексе есть добро. Даже в наших судах и полициях – есть добро. Ты знаешь его свойства – смотри на его действия... Добро можно отделить от зла. Это одна из четырех благородных.. Вот благодаря этому – этой метки добра – христианином по праву мог считать себя всякий, подавший луковицу... Водяные знаки проступили и на смердяковых, но смердяков опознается не отсутствием на нем божественной тайнописи, а признанием этой простоты, как одного из атрибутов куда более необходимой для жизни сложности. Ради отрицания, в конце- концов простоты... Где сложность видится не как помеха к требующему раскрытия содержанию, а как само содержание, готовое рассмотреть варианты компромисса, но не отдавать прав суперпользователя, а создать божественной простоте гостевую учетку.. Было время, и смердяковы были внешними. Но в Церкви сразу стали появляться те, кто посчтиал себя вправе обмануть Духа, где обман состоит в закосе под бескомпромиссность, что и есть имитация приглашения к себе Св. Духа. Он придет, и будет смотреть как мы едим... Простота – да, высветилась. Но это же слишком просто – обнаруживать светлые пятна, и отдавать им права суперпользователя. - Довериться Духу, по отцам.. Путь простой, понятный, и не хитрый. Павел пишет что тут словесные законы не катят, у всех свой внутренний закон, каким словами ты добро обозначишь? Что придуряться, безответны все, потому что все всё знают и понимают, но ужасно кривляются, отыскивая себе лазейки. - В традициях, в писаных законах. Одни заслонили себя от Бога писаным законом, и поклонялись буквам, другие без всяких букв поклонялись разной космической мелочи, имея перед глазами очевидную связь всех явлений в самой жизни. Человек просто не может не сделать хотя бы очевидный вывод о противостоянии добра и зла. Уж не важно в каких формах и учениях, но невозможно не увидеть и не сделать выбор. Даже в качестве награды для себя самого. Ведь и в жизни все стараются выбрать себе хозяина помилосерднее, почему же саму жизнь не сделать таковой? Это основа любого социального организма. Ты адаптируешься, если к другому будешь относиться с добром. И так по возрастающей любой человек и любой народ может строить свою жизнь в согласии с Богом. С Его неписанными законами. Которая – жизнь такая – и есть награда до той поры, пока не требует еще в награду материального подтверждения, знамения, закономерности... Что добру награда не только добро, но и дюжина дукатов и положение в обществе, и полная чаша, и территория соседней республики... Сложность, взявшаяся управлять христианством по своим нуждам, объявила простоту ложью только за то, что она идет в примесях. У сложности одна нужда – не допустить настоящего разделения добра и зла прямо тут и сейчас. Она сказала почти правду.. Причина ведь не сама примесь, а руководящая роль примеси, и этой примесью и произносится эта почти правда, как очевиднейшая ложь на правду. Взятая с собой закваска фарисейская взошла и испортила в итоге все тело Церкви. Фарисейский формализм - ("от которого – никуда”, и верность этому "никуда” подчеркивается как верность Церкви, верность отцам, верность традиции..) - взял христианство в полное подчинение, и позволяет существовать святым его, только как раздробленным одиночкам, контролируя каждое их слово, каждый их жест. Редактируя их мысли, обессоливая их до смысловой гостевой ограниченности, канализируя их мысли туда, где позволено лишь запускать обозреватель, и просматривать немногие и однообразные, разрешенные администратором - отобранные специально для этого – только на чтение файлы. Внешний мир и впитал качественно в себя, почти тотчас, ровно столько, сколько содержалось в зарытом таланте. То есть – водяные знаки добра на теле мира – совершенно адекватны тем же знакам в первохристианстве. Не надо быть ученым богословом, чтобы понять первый и очевидный пространственный уровень благой вести: жизнь и добро – от Бога; зло и смерть – от сатаны; отвратись зла, и сотвори благо. И пожелание их энергийного осмысления в двух "важнейших заповедях”... Это понятно вне всяких интонаций.. Даже интонаций Писания , не говоря о более сложных интонациях вероучения эпохи первых соборов. Но интонации – вот ведь как – делают это простое – неочевидным. Ну а если в интонацию вкраплена фальш, если фальш приживается, находит себе место в сложном диапазоне выражения мысли, то может до неузнаваемости изменить и ритм и мелодию. Достаточно дрогнуть голосу и взять фальшивую ноту – и весь хор сбивается, переходя на гортанобесие, на кокофонию. Так же и бого-словие сбивается и теряется, когда безголосые хором интонируют на тему справедливости, любви, и суда Божьего. И Писание, и Отцы – они звучат в тоне благой вести, если "поющие Писание” знакомы с ее очевидной, простой, неназойливой мелодикой. Жизнь и добро – от Бога. Смерть и зло – от сатаны. Отвратись зла, и сотвори благо. Эта тайнопись христианства не переозвучивается без потери гармонии. Если спеть Писание и Отцов по другим нотам, то Писание и Отцы станут неадекватны благой вести. Некрофильская дрожь в голосе убивает мелодию, лжет на Христа, обманывает Духа, клевещет на Бога. Фальшивые голоса воспели закваску фарисейскую. Они позволили существовать христианству в урезанном виде так, что сделали его ответственным за зло в глазах многих людей. Оправдывая все это каким то своим внутренним кодексом "икономии”, совершенно уж внешним для внешних. Они позволили христианству существовать фоном, на котором они импровизируют своими военными и похоронными маршами. Собственно они и не дают развиться бого-словию, не дают, не позволяют усилить мелодию, постоянно интегрируя в нее свою атональность. Оттого и любое усиление звука, любая адекватная первосмыслу оркестровка, начинает "противоречить учению церкви”, потому что "учение церкви” сейчас вот, это импровизация на кастрюлях и дудках "по мотивам святых отцов”, поппури на святоотеческую тему... Звук, который сейчас создает все это неадекватен даже доброму содержанию мира. Как псы накидываются телохранители закваски фарисейской на доброе начало мира, ругая то гуманность, то мирское милосердие, то вообще обычную порядочность, противостовляя этому приобретенный инстинкт охранения своей будки от рук уборщицы. Внешние многие, куда более сейчас адекватны первохристианскому импульсу. Творя добро ради добра самого, а не ради подтверждения того, что оно заслужено нелегким трудом сохранения и закваски, и того, что из нее получилось – вялого транслятора идеи сохранения закваски, ради того, чтобы закваска продолжала помогать людям забыть о настоящем Христе напрочь в пользу "Христа” официально признанного за образец почитания, поклонения и боязни.
